Уроки фотошопа

   Запускаю интернет. Работы сегодня много. Не­сколько десятков фотографий – заказ из журнала. Некоторые снимки делал я сам, некоторые – мой  помощник. Но снача­ла захожу на городской форум фотографов – любимое  место общения. Друзей на форуме у меня немало. Здесь, на этой виртуальной площадке, я учил­ся своему делу, находил первые подработки. Здесь почувство­вал себя свободным, независи­мым человеком, когда на мой яндекс-кошелек пришли пер­вые заработанные деньги.

   Отхлебнув обжигающего кофе, пробегаю глазами спи­сок новых тем. Отвечаю на пару сообщений. Вчера одной из новеньких, девчонке с ни­ком «Ангелок Ру», скидывал пару уроков фотошопа – у  нее не совсем выходила работа со слоями. Она обещала сегодня выложить свои работы — то, что вышло.

  Но что-то ни работ, ни ее самой. Ладно, надо браться за свое, вечером фотографии ждет художественный редактор  журнала. Включаю в наушни­ках Ханда Циммера, открываю программу.

  Работается хорошо. Небо за окном щедро сыпет снегом неторопливыми, мохнатыми снежинками. Ветки деревьев не двигаются, не дрожат. Вид­но, боятся растерять холодное сокровище. Глупо блестит ми­шура на подоконнике – мамины  старания сделать праздник в моей комнате.

   На форум все же загляды­ваю, время от времени. Все не выходит из головы эта девочка – Ангелок Ру. Я видел ее фот­ку – совсем  еще девчонка. Лет, может, 17-18. Большеглазая, светловолосая, с маленькими, смешными губами. Не могу понять, что мне в ней нравит­ся. Может, то, как она робко и по-доброму просит о помощи. А может, фотографии ее, неожиданно добрые и светлые, которым, по большому счету, и фотошоп не нужен — все и так славно и оригинально.

   Наконец замечаю, как высветился ее ник в списке тех, кто он-лайн. Появилась все-таки. Выжидаю какое-то время, после отправляю ей сообщение: «Как дела? Работу сделала? Все получилось?». Ответила не сра­зу. Сначала вообще пропала с форума. Но спустя минут двад­цать пришло от нее сообщение: «Ничего не делала. Нет настро­ения. Не буду больше сидеть на этом форуме, ну его...».

  Удивленно поднимаю бро­ви. Странно это. Умная, способ­ная девочка, что случилось-то? Мальчик, что ли, обидел? Сно­ва пишу ей: «Что случилось? У тебя хорошо получалось. Если кто-то обругал, то не обращай внимания. Я тебе помогу выправить ошибки, все будет хорошо».

   Она написала в ответ: «Не хочу больше ничем заниматься. Нет настроения. Все надоело. Ничего не выходит в жизни, и не выйдет»

   Это серьезно. Видать кто-то крепко обидел Ангелочка Ру. Сидит, небось у экрана и слезы вытирает. Надо обязательно написать ей. Нахожу картинку с грустным ангелом, отправляю вместе с письмом. «Не грусти. Ты – умная  девочка, у тебя все хорошо выходит. Может, расска­жешь, что случилось?».

  Честного ответа не жду. По­нимаю, что для нее я - незна­комый парень с интернета, и никакой откровенности быть не может. Но я ошибаюсь.

  Приходит письмо, пол­ное горячей боли. Сбивчивые, торопливо набранные слова. Горькие, как трава полынь, что растет на пустоши за домом. Никому не нужна. Родители всегда ругают, требуют, чтобы дела­ла все только так, как они хо­тят.  Вдобавок — младший брат, с которым необходимо сидеть. Думала вечером пойти гулять с подругами, но родители не пу­стили...

  Очередная жизненная драма. Знакомо, у самого было похожее. Другое — больше, и страшнее – но какая разница? Душевнаа боль – она  бывает сильнее телесной. Когда сердце рвется на части, и холод одиночества сжимает так, что невозможно вздохнуть.

   Чем же мне помочь тебе, Ангелок?

  Отравляю очередное пись­мо: «Ты не согласишься помочь мне, а то у меня много работы? Я заплачу, честно. Мне давно ну­жен толковый помощник. А ты зато денег заработаешь своих, собственных».

  Она удивлена. Присыла­ет смайл с большими глазами. Спрашивает, что надо делать.

  «Надо обрабатывать в фо­тошопе фотографии для заказчиков. Хочешь, давай начнем прямо сегодня. Деньги за рабо­ту заплачу обязательно. Идет?»

   Соглашается. Вот и славно.

  Отпиваю из кружки изрядно остывший кофе, сжимаю в ку­лак пальцы, после кладу на кла­виатуру. Что ж, за работу.

   Отправляю ей первые фото­графии, пишу новое сообщение: «Это многодетная семья. Рабо­та для христианского журнала, надо бы фон поменять. Размыть его, сделать не таким четким. А лица детей, наоборот, слегка выделить. Глаза, губы. Давай попробуешь».

   «Что за семья?» — спрашива­ет.

   «Хорошая семья. Я сам снимал их. Старшей девочке 15 лет, младшим близнецам по четыре года. Живут в двухкомнатной квартире, но хорошо так у них, здорово. Всегда что-то пекут, вместе поют много. Все детки поют в церковном хоре. Рабо­тает у них только отец, поэтому каждая копейка на счету. Но они дружные и добрые. Просто здо­рово».

   «У них пятеро детей, да?»

   «Да, пятеро»

   «Как же они размещаются в двух комнатах-то?»

   «Родители на кухне спят, на диванчике. У девочек своя комната, у мальчиков своя. Они сделали ремонт, застеклили и утеплили лоджию на кухне. По­лучился такой себе гостевой зал, где они поставили диван и боль­шой стол. Уживаются. Не ссо­рятся».

  «Может, им вещей каких надо? У меня хорошие вещи, из бутиков. Предки всегда покупа­ют. Для девочки бы подошли».

   «Давай, вези. Я дам адрес».

   «Мне неудобно. Лучше я тебе передам, а ты отвезешь».

    Вздыхаю. Не люблю такие моменты в общении, но это неизбежно происходит. Надо бы привыкнуть, а вот, все никак.

    «Нет, я не планирую в ближайшее время к ним ехать. У меня не выйдет.Давай дам тебе адрес и телефон. Ты скажешь, что от Романа Дорошенко. Они меня знают хорошо. Сам сейчас загружен работой, потому никак».

    «Я стесняюсь».

   «Ерунда. Ты — красивая, до­брая девочка. Чего тебе стес­няться?»

    Фотографии у нее выходят очень хорошо. То, что надо. Толковый помощник у меня будет. Оптравляю ей следующую nорцию снимков.

   «Это парень, больной ДЦП.Через пару недель состоится вы­ставка его рисунков в городском клубе. Надо хорошее фото на афишу.Тут больше мелкая рабо­та. Убрать прыщики, выровнять цвет лица».

   Отослал ей целую гору ин­струкций. Она спрашивает: «Что он рисует?»

   Рисунки Женьки у меня есть на компе.  Отправляю ей несколько. Загадочные замки на темных, покрытых лесами горах. Единороги с вплетенными в гриву цветами. Белокурые ангелы с прозрачными, невесомыми крыльями.

   «Вот это да! – удивляется, -- Как же он рисует?»

  «Руками. Он очень талантливый парень. Жизнь у него нелегкая, но он не сдается. Участвует в конкурсах. Недавно выиграл конкурс, организованный издательством. Будет рисовать для другого проекта».

    «Здорово. Мне нравятся его рисунки».

   Конечно. Мне тоже нравятся. Хрупкая мечта, удержанная на бумаге. Возможность обрести свободу, когда тело – в ледяном, крепком плену. Я Женьку понимаю. Иной раз самому хотелось стать крылатым конем, или остроухим эльфом и убраться из этой жизни...

   

  А небо все крошится на хрупкие снежинки. Голосит пацанва на улице, катаются с горок и лепят снежных баб. Скоро Новый Год и Рождество. Большие праздники. Веселые, шумные.

   Соберемся с друзьями. С Женькой, с многодетной семьей Дорониных. Хорошо бы и эту девочку позвать, Ангелочка Ру. Но слишкрм она мне нравится. Слишком тянет к ней, к ее робким, добрым письмам. Нет, не позову. Иначе будет так больно, что праздник преврарится в ад.

    Дорононых я снимал сам. Но вообще на съемки редко выезжаю. Основная моя работа – это графика. Зарабатываю прилично. В прошлом году машину себе квупил. Не новую, но все же собственную. На заработанные деньги. Этим летом смотался на ней к морю. Мама ездила вместе со мной. Отличное вышло путешествие, есть что вспомнить.

 Ангелок мой справляется, молодчина. Есть у нее художе­ственный вкус. Чувствует она цвет, улавливает настроение. Уже очень скоро высылаю последнее задание.

         

 «Надо афишу сделать для кукольного театра. Обычно они мне всегда заказывают. Графи­кой займусь сам, а ты фотогра­фии до ума доведи».

   «А кто это в коляске?» — спрашивает.

   На групповом снимке, среди и молодых, улыбающихся ребят, в самом центре светловолосый парнишка в инвалидной колясске. Вот о нем и спрашивает Ангелок. Отвечаю ей: «Валь­ка. друг мой. Попал в аварию и остался инвалидом. Он обыч­но возит театр. Водителем у них подрабатывает. Когда болеет, я его замещаю. Хороший  парень. интересный».

   «Жаль, что так много хороших людей остались инвалидами».

   Не знаю, что ей ответить. Что жизнь бывает всякая, и не знаешь, где найдешь, где потеряешь? Или написать, что когда люди держаться друг за друга, то и горькую беду пережить легче?

  Совсем скоро я заканчиваю последнее задание. Помошница моя повеселела, творческая ра­бота ей нравится. Да и возможность подзаработатъ наверняка радует.

   Отсылаю Ангелочку телефон Дорониных, спрашиваю: «Как зовут тебя?» «Ангелина». «Значит, все же Ангелок». Отправляю улыбающийся смайлик, говорю, что деньги за ра­боту перечислю сразу же, как расплатятся со мной.

    «Ты точно не сможешь со мной съездить к Дорониным?»

    «Точно. Я позвоню им, ска­жу, что ты приедешь. Брата мо­жешь взять с собой, ему там будет с кем поиграть».

    Пусть съездит; пообщает­ся. Наталья Доронина, мать се­мейства, женщина интересная, общительная. Умеет заряжать своей энергией и оптимизмом. Всегда что-то придумывает, что- то организовывает.

    «Может, встретимся как - нибудь»?

   Что ж, я ждал этого, вопро­са. Тру по привычке переносицу, после набираю ответ: «Как-­нибудь потом, как будет время. Сейчас я занят». Стандартный, привычный ответ почти всем девушкам, с которыми доводиться переписываться на фору­ме. Когда - нибудь потом. Пишу Ангелочку — «пока». Закрываю страницу интернета. В голове крутятся строчки старой, забытой песни:

У каждого на свете боль своя,

Но чья сильнее – кто об этом скажет?

Есть горечь пересохшего ручья,

Есть боль зерна, что в борозду не ляжет.

    Все, правильно. У каждого есть своя боль. И хорошо, когда мы умеем выбираться из соб­ственной боли, чтобы протянуть руку кому-то, кто нуждается в поддержке...

  Кладу руки на теплую рези­ну колес, что поднимаются по бокам. Поворачиваю коляску, на которой сижу, делаю крутой разворот. Собственные ноги безжизненным грузом лежат на подножках.

   Да, Ангелок, не сейчас мы встретимся с тобой. Но ты – славная, добрая девчонка. И дай Бог, чтобы все в твоей жизни сложилось хорошо.

    Комнатка моя – шесть квадратных метров – такая крошечная, что елка сюда никак не влезет. Потому мама и ставит на стол небольшую, искусственную. А я ее всегда убираю в угол.

    Пару движений руками – и коляска у двери.

    -- Мама! – кричу в коридор, -- Что у нас на ужин?

Варвара Еналь